Как водится на селе, соседи валом повалили смотреть на чудо-чудное диво дивное. Крутили краны, испытывали на ощупь истекающую из душевой лейки влагу. Заодно договаривались с батей насчет продвижения данного технологического чуда на их индивидуальные подворья. Прохор Петрович был только рад очередному притоку заказов и пообещал поставить едва ли не на поток производство водопроводной арматуры. Хорошо, что к этому делу меня не привлекли. То есть привлекли на самом начальном этапе для передачи опыта и навыков старшим братьям, потом я потихоньку открестился от этой неинтересной рутины.

Глядя на то, как ловко братаны навострились паять душевые лейки, точить соединительные муфты и прочее-прочее, батя довольный похаживал по помещению и почесывал брюхо. Мне он в эти моменты напоминал фермера Партанена из чудесного советско-финского фильма «За спичками» где тот сватался к Кайсе Кархутар, в исполнении Галины Польских: «В моем доме не положено сидеть без дела. Работать надо так, чтобы кости трещали…». Вот и трещали наши косточки, разумеется, в фигуральном смысле. Справедливости ради, батя и сам вкалывал, как минимум, за двоих, бывало и за троих.

Отойдя от дел душевых, на мне продолжал висеть ремонт регулярно подгоняемой клиентами транспортной техники. Помимо великов, мопедов, мотоциклов и автомобилей, доводилось ремонтировать даже трактора. Когда требовалось открутить какую очень закисшую гайку, не поддающуюся размягчающему ржавчину действию керосина, на помощь мобилизовал братанов, с их невероятной силищей любое резьбовое соединение сдавалось влет, то есть либо откручивалось, либо ломалось с характерным хрустом.

Постепенно втянулся в рабочий режим. Утром пробежка, интенсивная зарядка, завтрак. Затем возня до обеда с каким-нибудь «убитым» движком мотоцикла, мопеда или автомобиля, ушатанной в хлам трансмиссией, забитой грязью системой подачи топлива, чисткой от нагара свечей зажигания, ну или еще чем-нибудь в том же духе. Далее обед и непродолжительный сон по русской традиции. Затем снова работа до шести часов вечера. Затем мытье под душем, ужин, после которого каждый из нас предоставлен сам себе. Братья, если позволяет погода, сваливают на вечернюю гулянку в село Большое. Я тренькаю на гитаре или раздвигаю мехи батиного баяна, предоставленного мне в безраздельное пользование. Часам к восьми, опять же если позволит погода за мной забегает верный Жом, и мы с ним идем на реку к месту традиционного сходняка пацанов нашего возраста.

Казалось бы, какой интерес мне взрослому мужику отираться среди малолеток? Ан нет, слушаю незатейливый мальчишеский трёп, сам нет-нет да что-нибудь интересное расскажу из читанного в прежней жизни. Эвон Шаха и прочих мальцов отвадил от курева яркими описаниями раковых опухолей, вредных смолистых отложений в легких и кровеносных сосудах, а также об ампутированных конечностях заядлых курильщиков — уже польза.

На днях в продолжении эпической битвы со мной случился забавный казус. Сегодня в кои-то веки, в батиной кузне (если объективно, в неплохой для этого времени, тем боле для сельской местности, механической мастерской) мне работы не нашлось, и я был милостиво отпущен маменькой на реку. Торчим, значит, мы с парнями на бережку Сонной, от нечего делать пуляем кумушки-блинчики, соревнуемся, кто больше отскоков от воды сделает. Пока первое место было за мной, следом с отставанием в два отскока шел Шах, прочие парни числились в аутсайдерах без какой-либо надежды догнать лидеров. По условиям соревнований каждому участнику предоставлялось десять попыток. Нами было реализовано таковых всего восемь, когда на сходку примчался запыхавшийся Лёнька Сизых и сходу заверещал, своим пронзительным детским фальцетом:

— Парни, атас! Сюда идут Ромка Ховрин и Мишка Зюзин. Су-урьё-озные! Кажись, Вовку метелить собираются. — И обратившись непосредственно ко мне добавил: — Подслушал, про тя, Вован, что-то баяли. Тика̀й, пока не пришли!

— Так, малой, ша! — осек пацана Шах, — без тебя сообразим, кому тика̀ть, а кому на месте оставаться! Дык. Сколько ты сказал их идет сюда?

— Двое, Ховря и Зюзя.

— Интересно, — задумчиво пробормотал наш неофициальный лидер, — с чего бы им вдвоем без кодлы? — И уже более оптимистично добавил: — Двоих-то мы в легкую отоварим, а нех к нашим домогаться. Они что, не понимают, что свово мы в обиду не дадим, будем драться, хотя бы со всеми старшаками разом, бо не по пацанским понятиям бросать друзей в беде. Сегодня ты бросил, завтра тебя кинут без зазрениев совестев. Ладно, пусть приходят. Побазарим. А ты, Володь, не ссы, в обиду не дадим.

Вообще-то я не зассал ну ни капельки, адреналину немного впрыснуло в кровь из надпочечников, но это объективно даже на пользу. Дал по сусалам один раз, смогу повторить, даже без посторонней помощи, ибо силушки в жилах прибавилось. Намедни, невзирая на прибавку в весе в пять кило, аж целых восемь раз на турнике подтянулся и тридцать безостановочных отжимов от земли сделал — вот так-то. Теперь я уже не выгляжу былым «шкелетиком». Сухощав — да, но намек на кубики брюшного пресса имеется, и вообще, мускулатура обозначаться начала более рельефно. Короче, горжусь своими спортивными достижениями, скоро братанов валять буду… обоих разом. Хе-хе!

Как оказалось, никаких агрессивных намерений Ховрин и Зюзин в отношении меня и всей нашей компашки не проявили. Вежливо поздоровались, даже поручкались с каждым из присутствующих. Затем Ховрин, как более авторитетный чел, обратился ко мне:

— Ты, Володь, зла на нас не держи. Если бы не хлебнули тогда лишка, во век не поддались на провокацию Катьки и Шустрика. Кстати, где этот хмырь, к нему у нас разговор особый?

Тут свой авторитетный голос подал Ванька Шокин:

— Не ходит он к нам, Ром, опосля того раза. Да и делать этому пидору гнойному здесь нечего, ну кроме как звиздюлей огрести от опчества. Здоровье ему вроде как подправили, ажно в Воронеж возили, знатно ево Вовка уделал, но на улицу покамест ни ногой, бо трусоват сучонок.

— Эй ты, малец! — Роман безошибочно указал рукой на наименее авторитетного из нашей компашки Лёньку Сизых. — Мухой к попёнышу. Скажешь, пусть сюда канает и как можно скорее. Разговор к нему. Коли не придет, нехай пеняет на себя, дома не отсидится, рано или поздно, все равно отловим, тогда и базар совсем другой выйдет.

Угроза подействовала, Шустрова ждать долго не пришлось. Явился, морда хмурая, чует кот, чье мясо съел. Однако, хорохориться попытался:

— Ну и чё звали?

На что Роман кратко и без лишних эмоций довел до сведения поповича:

— Через плечо! Звали, значит, надо. Короче, Сенечка, с тебя пять чириков за то